« Статьи
Часть 4: Философия персонажей романа
Философская концепция автора проявляется в романе не только через символику и интерпретацию духовных традиций, но и, что весьма существенно, через мировоззренческое кредо героев. В определённом плане книга представляет собой диалог, или дискуссию, в которой каждый участник-персонаж стремится отстоять своё видение жизни, своё «я». Каждый герой проповедует собственное «вероучение», являясь в какой-то степени пророком и претендуя на роль духовного учителя для Монтэга, а в лице Монтэга — для всего мятущегося, жаждущего докопаться до смысла жизни человечества. Таким образом, можно разделить всех действующих лиц книги на две группы: первая — выразители «официальной» идеологии, считающие опасным всякого рода инакомыслие, — Битти, жена Монтэга Милдред, её подруги; вторая — так называемые «диссиденты» — Кларисса, Фабер, Грэнджер. Гай Монтэг по образу своего мышления находится где-то между ними — сначала ближе к первым, затем — ко вторым.
Каждый из персонажей выступает на сцену со своим монологом, последовательно подталкивая главного героя к выработке собственного кредо. Он терзается сомнениями: надо ли прислушиваться к миру, как Кларисса, или оставаться к нему равнодушным, как Милдред? Надо ли смириться с необходимостью уничтожения всего того, что выходит за рамки массового уровня культуры, как считает Битти, или пытаться сохранять нравственные и культурные ценности, как предлагает Фабер? Все эти люди оставляют неизгладимый след в душе Монтэга, общение с ними способствует формированию его мировоззрения.
Но персонажей-наставников следует рассматривать не только в сюжетном контексте. Ведь роман Брэдбери — это ещё и философская аллегория. Герои-философы нужны ему, чтобы их посредством высказать ту или иную точку зрения. С их помощью писатель размышляет о судьбах мира, о культуре, об общечеловеческих проблемах. И, нужно отметить, даже в рамках единой идеологии форма философского мышления героев книги отнюдь не одна и та же.
Кларисса воспринимает жизнь непосредственно, эмпирически, её оценки — большей частью прямые умозаключения из её личного, практического опыта: «... Я всё-таки люблю наблюдать за людьми. Иногда я целый день езжу в метро, смотрю на людей, прислушиваюсь к их разговорам. Мне хочется знать, кто они, чего хотят, куда едут».
Милдред — всегда готова принять точку зрения большинства. Её философия — философия толпы. У неё нет собственного мнения, она не может аргументированно обосновать правильность или неправильность того или иного действия. Она мыслит штампами, как и её приятельницы миссис Фелпс и миссис Бауэлс, появляющиеся в одном из эпизодов. Совсем иное дело — брандмейстер Битти. Он знает, о чём говорит. И он, пожалуй, наиболее сложная и едва ли не самая трагическая фигура в книге: ведь он сам вынуждает Монтэга убить его. Недаром Фабер подозревает, что Битти — их единомышленник. Битти умён, он способен самостоятельно мыслить, он говорит убедительно, с множеством аргументов. И всё же его монолог у постели переживающего духовный кризис (после сожжения живой женщины в доме вместе с книгами) Монтэга двусмыслен: с одной стороны, он оправдывает уничтожение культурных ценностей, с другой — выражает скептическое отношение к массовой культуре: «Журналы превратились в разновидность ванильного сиропа. Книги — в подслащенные помои... Но читатель прекрасно знал, что ему нужно, и, кружась в вихре веселья, он оставил себе комиксы. Ну и, разумеется, эротические журналы... Теперь, благодаря им вы можете всегда быть счастливы: читайте себе на здоровье комиксы, разные там любовные исповеди и торгово-рекламные издания».
Битти вполне осознаёт, к чему катится их мир. Но, сознавая неправильность этого пути, он всё-таки делает выбор — приспособиться, стать таким, как все. И только когда уже ничего не исправить, он понимает свою ошибку и умирает, потому что у него нет другого выхода: ни повернуть назад, ни идти вперёд он не может.
Фабер в повествовании играет роль критика. Он сопротивляется существующей Системе по-своему: внешне ведя такой же образ жизни, как все, а наедине с собой оставаясь «старомодным» университетским профессором. Его речи порой кажутся даже излишне напыщенными, он любит учить, наставлять, он склонен даже ворчать. Но и Фабер иногда чувствует себя беспомощным: «... При всех моих знаниях и скептицизме я никогда не находил в себе силы вступить в спор с симфоническим оркестром из ста инструментов, который ревел на меня с цветного и объёмного экрана наших чудовищных гостиных... Сомнительно, чтобы один глубокий старик и один разочаровавшийся пожарник могли что-то изменить теперь, когда дело зашло уже так далеко...». Это скорее пассивная идеология, философия критики, а не действия.
Активные мыслители — «люди-книги». Их устами говорит Грэнджер: «... За эти двадцать или более лет мы создали нечто вроде организации и наметили план действий». Их философия — философия действия, они заучивают наизусть содержание книг, держат связь друг с другом и разрабатывают принципы, пусть и утопические, на которых будет построено новое, посттехнократическое общество. Рассуждения они подкрепляют поступками.
Собственно, встреча с каждым из «учителей» для Монтэга соотносится с одним из этапов его духовного развития. Общение с Клариссой пробуждает в нём сомнение в правильности жизненного выбора, с Милдред и её подругами — открывает глаза на пустоту его существования, с Битти — даёт понимание причин духовного кризиса в обществе, с Фабером — позволяет назвать наконец вещи своими именами, с Грэнджером и его единомышленниками — помогает определить своё жизненное предназначение. Каждый из этих персонажей есть, таким образом, в каком-то смысле часть самого Гая Монтэга, зеркало его философских раздумий.
Место, которое занимает роман «451° по Фаренгейту» в литературе, непосредственно связано с его основными философскими идеями. Именно с этой точки зрения традиционно рассматривают его критики. Один из авторов изданного в США сборника статей о Рэе Брэдбери Дж. Уатт называет это произведение «оригинальным образцом жанра «романа-предостережения» и «единственной крупной символической антиутопией нашего времени», А.И. Мирлис в своей диссертации «Современная научно-фантастическая литература» — «социальным романом в форме научной фантастики». А Н. Пальцев в предисловии к одному из сборников Брэдбери на русском языке пишет, что «американскому ученику британских антиутопистов удалось подарить своим читателям нечто принципиально новое: лирическую антиутопию, в рамках которой важнейшим катализатором кризисного состояния общества выступало состояние душ , эмоциональная смятенность его членов».
Нас интересует прежде всего философский подтекст романа. И с этой позиции можно назвать его не только литературной или социальной антиутопией, но и философским романом о судьбах нашей культуры и цивилизации, сравнимым по своему значению с «Закатом Европы» О. Шпенглера. Это попытка осмыслить глобальные социальные тенденции нашего времени, прежде всего, определить место человека в завтрашнем мире. Среда, окружающая человека — это система, которая заставляет его соответствовать себе. «... Сложный небывалый окружающий нас мир чудес научно-технической революции будет «тащить» гомо сапиенс, «впихивая» в него свойства, которые этой системе нужны...», — предсказывает писатель. Однако нельзя останавливаться на достигнутом — это ведёт к упадку всей системы. Необходимо преодолеть застой, встать на путь дальнейшей эволюции — такова основная морально-философская идея романа.