- Боже милосердный, это еще что такое? - вырвалось у меня.
- Что - "это"?
- Протри глаза! Ты только глянь! - сказал я.
И лифтер Гэррити высунулся посмотреть, на кого это я таращусь.
А из дублинской утренней мглы в парадную дверь отеля "Роял Гиберниан" влетел высокий, гибкий, как ивовый прутик, мужчина лет сорока и устремился к регистрационной стойке, а следом за ним пятеро таких же ивовых прутиков - низкорослых юношей лет двадцати, фонтан птичьих трелей - размахивают руками, щурят глаза, моргают, бегают, губы поджаты, лоб то нахмурится, то просветлеет, то покраснеет, то побледнеет, или все враз? А голоса - то безупречное пикколо, то флейта, то певучий гобой - и никакой фальши. Шесть монологов брызжут, сливаясь в единый хор, вызывая друг у друга жалость к самим себе, попискивают и чирикают о тяготах путешествия, о превратностях погоды. Этот кордебалет парил в облаке одеколонного аромата, скользил и выразительно струился мимо меня и ошеломленного лифтера. Они все элегантно столкнулись у стойки, из-за которой на них уставился ошалелый от их музыки администратор. Его глаза округлились, словно две буквы "О".
Покупайте рассказы и повести Рэя Брэдбери в электронном виде. Легальные копии теперь доступны в магазине Литрес. Дёшево, удобно и в любом формате.
- Спринтерский забег? - раздался всплеск восторга. - Да!
- Спринтерский забег? - переспросили Снелл-Оркни и его друзья.