Шлем. Рассказ Рэя Брэдбери
Переводчик: А. Хохрев

« Все рассказы Рэя Брэдбери


« Лекарство от меланхолии


The Headpiece

1958


032

Посылку доставили с полуденной почтой. Мистер Эндрю Лемон потряс ее и сразу же, по звуку, догадался, что там, внутри. Мелькнула мысль об огромном волосатом тарантуле.

Прошло немало времени, прежде чем он собрался с духом, дрожащими пальцами разорвал шелестящие обертки и поднял крышку картонной коробки.

На снежно-белой парчовой подушечке, ощетинившись, лежало нечто безликое, этакий лохматый ком из конского волоса, каким набита старая софа.

Эндрю Лемон хихикнул:

- Индейцы приходили за этим и уходили, оставляя после себя кровавую память. Итак, приступим.

Приложив паричок с подкладкой из новой лакированной кожи к своему голому черепу, он приподнял его, как приподнимают шляпу, чтобы поздороваться с прохожим.

Паричок сидел как влитой, скрыв аккуратную, размером с монету, дырку, уродовавшую верхнюю часть лба. Эндрю Лемон, взглянув на странного человека, отразившегося в зеркале, издал восторженный вопль.

- Эй, ты кто такой? Лицо вроде знакомое, но, ей-же-ей, пройдешь мимо и не оглянешься! А почему? Потому что теперь этого больше нет! Проклятая дыра исчезла, никто и не подумает, что она когда-то украшала мой лоб! С Новым годом вас, мужчина, да, вот именно - с Новым годом!

И он, улыбаясь, кругами заходил по комнатке, раздираемый желанием выйти на улицу, но страшась распахнуть дверь и удивить мир. Он походил перед зеркалом, искоса поглядывая на незнакомца, снующего за поверхностью стола, и всякий раз, встречаясь с ним глазами, смеялся и тряс головой от радости. Затем сел в кресло-качалку и, ухмыляясь, покачался, перелистывая номера "Дикого Запада" и "Захватывающих фильмов". Но не смог удержаться, чтобы не провести правой дрожащей рукой по лицу, постепенно подбираясь к краешку хрустящей осоки, нависшей над его ушами.

- Разреши угостить тебя, парень!

Он распахнул покрытую пятнышками дверцу аптечки и трижды глотнул из горлышка. На глаза набежали слезы, и он хотел уже было отрезать кусок жевательного табака, как вдруг остановился, прислушиваясь.

За дверью, в темном коридоре, раздался едва различимый шорох, словно мышь пробежала по истертой ковровой дорожке.

- Мисс Фремвелл, - пояснил он своему отражению в зеркале.

В одно мгновение паричок был содран с головы и брошен обратно в коробку. Лемон, покрывшись холодным потом, захлопнул крышку, не в силах вынести даже звука шагов этой женщины, двигавшейся мимо, словно летний ветер.

На цыпочках мужчина прокрался к запертой двери, ведущей в смежную комнату, и склонил голую, яростно полыхающую от возбуждения голову. Он услышал, как мисс Фремвелл вошла к себе в комнату и принялась готовить себе ужин, позвякивая фаянсовой посудой, ножами и. вилками. Затем отошел от запертой на задвижку, засов и замок, да еще и забитой намертво четырехдюймовыми гвоздями двери. Мужчина вспомнил о ночах, когда просыпался в своей одинокой постели, представляя, как она вытаскивает гвозди, откидывает засов, отодвигает задвижку... И как после подобных мыслей ему требовалось минут сорок, чтобы снова погрузиться в сон.

Теперь еще около часа она будет шелестеть в своей комнате. Наступит темнота. На небо высыплют звезды, когда он постучит к ней и спросит, не хочет ли она посидеть на крыльце или прогуляться в парке. И тогда, если она захочет узнать о его третьем, слепом глазе, то ей придется вот так, плавно и мягко, провести ручкой по его голове. Но ее маленькие беленькие пальчики никогда не подберутся к шраму души его ближе чем на тысячу миль, и он так и останется для нее, словно, ну словно... вон те оспины на лице луны. Пальцем ноги он взлохматил номер "Удивительной Научной Фантастики" и фыркнул. Быть может, если она начнет фантазировать по этому поводу - ведь каждый хотя бы раз в жизни написал песенку или стишок? - то ей представится, как давным-давно на него налетел метеор, стукнул по лбу и исчез в таких далях, где нет ни кустов, ни деревьев, только пустота. Он снова фыркнул и покачал головой. Возможно, возможно. Но что она подумает, станет ясно только на закате.

Эндрю Лемон подождал еще час, изредка поплевывая из окошка в теплую летнюю ночь.

- Восемь тридцать. Пора идти.

Он распахнул дверь в холл и на мгновение задержался, оглянувшись на скрывающийся в коробке паричок - новый, отличный паричок. Нет, пока он еще не мог выйти в нем на люди.

Он прошел по коридору к дверям мисс Наоми Фремвелл, таким тонюсеньким, что, казалось, сквозь эту перегородку можно услышать биение ее сердца.

- Мисс Фремвелл, - прошептал он.

Он захотел взять ее, словно птичку, в свои большие ковшеобразные руки и тихонько поговорить. А она будет молчать. Но, вытирая пот, внезапно набежавший на лоб, он вновь наткнулся на впадину и только в самый последний момент удержался, а то бы рухнул на дверь, задыхаясь от крика, ввалился в чужую комнату! Он приложил руку ко лбу, пытаясь скрыть зияющую пустоту. И ему стало страшно, он ни за что не хотел опускать ладонь. Все изменилось. Только что он боялся ввалиться в комнату, а теперь испугался, что нечто ужасное, тайное, личное может вырваться из-за этой двери и захлестнуть его.

Свободной рукой он еще раз царапнул по панели, словно стирая въевшуюся пыль.

- Мисс Фремвелл?

Он немного отступил, пытаясь определить, сколько ламп зажжено у нее в комнате. Ведь свет от них может ударить ему в лицо в тот момент, когда она распахнет дверь, отбросить его руку и обнажить зияющую рану. И тогда она будет внимательно, как в замочную скважину, смотреть в нее, разглядывая его жизнь.

Сквозь щель под дверью пробивался тусклый свет одной лампы.

Он сжал пальцы в кулак и трижды опустил его на дверь мисс Фремвелл.

Створка распахнулась и медленно отошла вбок.

Позже, сидя на веранде, в лихорадочном бесчувствии переставляя ноги, потея, он попытался набраться храбрости и завести разговор о женитьбе. Когда луна поднялась в полный рост, дыра на его голове стала выглядеть как тень от листа. Если он постарается держаться к ней в профиль, то кратер и вовсе не будет заметен: он растворится в черноте обратной стороны его лица. Но, повернувшись боком, Эндрю Лемон понял, что половина его словарного запаса бесследно испарилась, а сам он превратился в какой-то пень.

- Мисс Фремвелл, - выдавил из себя Эндрю Лемон.

- Да? - Она смотрела сквозь него.

- Мисс Наоми, я думаю, что до последнего времени вы меня совсем не замечали.

Она ждала. Он продолжил:

- Но я-то вас видел. Дело в том, что, ну-у, сейчас я должен наконец сказать вам все до конца. Мы с вами сидим здесь, на этом крыльце, в течение последних нескольких месяцев. Я хочу сказать, что теперь мы знаем друг друга довольно неплохо. Конечно, вы на целых пятнадцать лет моложе, но я хотел бы спросить: что вы скажете, если мы объявим о нашей помолвке?

- Спасибо вам большое, мистер Лемон, - сказала она быстро и вежливо. - Но я...

- О, понимаю! Я понимаю! Это все из-за моей головы, все из-за этой проклятой штуки!

Она посмотрела на его профиль в неверном свете луны.

- Нет, мистер Лемон, я бы так не сказала, то есть я бы сказала, что это здесь вовсе ни при чем. Я, разумеется, не слепая, но вряд ли это может стать действительной помехой. Моя подруга, очень близкая, кстати, вышла замуж за человека с деревянной ногой. Так после она рассказывала мне, что некоторое время вообще об этом не подозревала.

- Все из-за этой проклятущей дыры! - горько воскликнул мистер Лемон. Он вытащил плитку прессованного табака, прикинул, удобно ли будет куснуть разочек, передумал и убрал ее в карман. Руки его сжались в кулаки, и он уныло уставился на них, словно на две каменных глыбы. - Ну что же, я расскажу вам об этом все, мисс Наоми. Я расскажу, как все произошло.

- Если не хочется - тогда лучше не надо.

- Когда-то я был женат, мисс Наоми. Я был женат, черт побери! И вот в один прекрасный день моя женушка взяла молоток и просто-напросто ударила меня прямо по лбу!

Мисс Фремвелл задохнулась. Словно тот давний удар настиг ее сейчас.

Мистер Лемон рубанул кулаком теплый вечерний воздух.

- Да, мэм, она стукнула меня прямо в лоб, вот так. И мир взорвался, уверяю вас! Все обрушилось; так здание обращается в руины. Один-единственный ударчик похоронил меня! Что боль? Это не поддается описанию!

Мисс Фремвелл углубилась в себя. Она закрыла глаза и принялась размышлять, покусывая губы. Затем сказала:

- Бедный, бедный мистер Лемон.

- Она сделала это так спокойно, - в смятении произнес мистер Лемон. - Она просто встала надо мной, когда я лежал на кушетке, было два часа пополудни, вторник, и сказала: "Эндрю, проснись!" Я открыл глаза, посмотрел на нее, и все, и она ударила меня молотком. О Боже!

- Но почему? - спросила мисс Фремвелл.

- Да просто так, действительно: просто так. Ох, до чего же невыносимая была женщина!

- Но почему ей взбрело в голову сделать это?

- Я же говорю вам: просто так.

- Она что, была сумасшедшей?

- Вполне возможно. О да, даже наверняка.

- И вы подали на нее в суд?

- Да нет, не стал. В конце концов, она же не соображала, что делает.

- Вы потеряли сознание?

Мистер Лемон задумался, в его мозгу вырисовывалась картинка - настолько четкая и навязчивая, что ему не оставалось ничего другого, как облечь ее в слова.

- Нет, я помню, как встал. Я встал и сказал ей: "Что же ты делаешь?" - и потом заковылял в ее сторону. Там было зеркало. Я увидел дыру в голове, глубокую-глубокую, и кровь, вытекающую из нее ручьем. Я стал похож на жертву индейца. А она, моя жена, просто стояла. Потом закричала от ужаса, уронила молоток и выбежала.

- И после этого вы упали в обморок?

- Нет, не упал. Каким-то образом я вышел на улицу и промычал, что мне нужен врач. Потом сел в автобус, представляете себе, в автобус! Да еще заплатил за проезд! И попросил высадить меня возле какой-нибудь больницы. Тут все как закричат, представляете? Потом я отключился, а очнувшись, понял, что над раной колдует врач, прочищает ее, копается там.

Он поднял руку, и его пальцы запорхали над раной, ощупывая ее со всех сторон, - так язык дотрагивается до пустого места, на котором совсем недавно рос отличный, здоровый зуб.

- Аккуратная работа. Доктор смотрел на меня так, словно я - без минуты покойник.

- И сколько же дней вы провели в больнице?

- Два. Потом встал и принялся бродить, чувствуя себя непонятно как. А в это время жена упаковала свои вещички и улепетнула.

- Боже мой. Боже мой, - вновь обретя дыхание, произнесла мисс Фремвелл. - Мое сердце стучит как сумасшедшее. Я словно бы все это вижу, слышу, чувствую. Почему, почему, ну почему же она так поступила?

- Я говорил вам: не вижу никакой причины. Просто спятила, так я думаю.

- Но, может, была какая-нибудь ссора?!..

Кровь прихлынула к щекам мистера Лемона. Он почувствовал, что дыра на лбу заполыхала, словно жерло вулкана.

- Да не было никакой ссоры, просто сидел совершенно спокойно, вот как сейчас. Днем я люблю сидеть, сняв башмаки, расстегнув рубашку...

- Может... может, у вас была другая женщина?

- Нет, никогда, ни одной!

- А вы не... выпивали?

- Нет, так, иногда, капельку; знаете, как это приятно...

- В карты играли?

- Нет, нет, нет!

- Но дыра у вас в голове, мистер Лемон?! Ее что же - просто так проделали, из-за ничего?!

- Вы, женщины, похожи друг на друга. Обязательно подавай вам какую-нибудь гадость! Говорю вам - не было никакой причины. Она просто обожала молотки.

- А что она сказала перед тем, как вас стукнуть?

- Только "Эндрю, проснись"- и все.

- А перед этим?

- Да ничего. Ну, то есть она говорила что-то насчет магазинов, что ей нужно сделать кое-какие покупки, но я сказал, что слишком жарко. Что я лучше полежу, потому как не очень хорошо себя чувствую для подобного похода. Но ее не заботило мое самочувствие. Она просто психанула, а затем, с часок об этом поразмышляв, схватила молоток и сделала из моей головы яичницу. Я думаю, это погода так на нее повлияла.

Мисс Фремвелл задумчиво сидела в тени, расчерченной квадратами решетки, потихоньку поводя бровями.

- И как долго вы были женаты?

- Год. Помню, что поженились мы в июле и тогда же я захандрил.

- Захандрили?

- Я никогда не был особенно здоровым человеком. Работал в гараже. Вот там-то и подхватил поясничные боли и не мог больше работать, а лежал целыми днями на кушетке. А Элли, она служила в Первом Национальном банке.

- Все ясно, - сказала мисс Фремвелл.

- Что?

- Ничего.

- Со мной вообще-то легко ужиться. Я попросту не болтаю. Характер мягкий, спокойный. Деньги зря не трачу - экономлю. Даже Элли признавала это. А еще не люблю ссор. Иногда Элли выпячивала челюсть и начинала меня заводить, словно кидая мячик, но я не возвращал подобные подачи. Сидел и молчал. Я отношусь к этому просто. Что за польза, если все время шебуршиться и чесать языком, не так ли?

Мисс Фремвелл посмотрела на лоб мистера Лемона при лунном свете. Губы ее задвигались, но он не расслышал ее слов.

Внезапно она вскочила на ноги, глубоко вздохнула и, оглядевшись вокруг, заморгала, словно удивляясь тому, что за стеклами веранды существует мир.

Некоторое время дорожные звуки были почти не слышны, и тут их словно кто-то включил. Мисс Фремвелл со стоном вздохнула.

- Как вы сами только что сказали, мистер Лемон, чесание языков вас никуда не приведет.

- Правильно! - воскликнул он. - Я человек спокойный, неразговорчивый...

Но мисс Фремвелл не смотрела на него, рот ее кривился. Увидев это, он замолчал.

Вечерний ветерок раздул ее платье и рукава его рубашки.

- Уже поздно, - сказала мисс Фремвелл.

- Но сейчас всего девять часов!

- Завтра мне рано вставать.

- Но вы так и не ответили на мой вопрос, мисс Фремвелл.

- На вопрос? - Она моргнула. - Ах да, на вопрос. - Она поднялась с плетеного стульчика и попыталась на ощупь отыскать ручку-кнопку от входной двери. - Мне необходимо хорошенько обдумать все сказанное вами, мистер Лемон.

- Но я же прав! Вся эта болтовня ни к чему хорошему не ведет!

Дверь закрылась. Он слышал, как девушка проходит по темному теплому холлу, и часто-часто дышал, чувствуя на лбу свой третий глаз - глаз, которому никогда не прозреть.

Он ощутил, как в грудной клетке зашевелилось нечто смутное, словно там поселилась болезнь от затянувшейся беседы. А затем, вспомнив о новой белой подарочной коробке, ожидающей его прихода на столе, заспешил к себе. Открыл дверь и направился к своей комнате. Войдя, он чуть было не растянулся, поскользнувшись на номере "Романтических сказок". Лемон порывисто включил свет, несколько неуклюже открыл коробку, заулыбался и поднял паричок с подушек. Он стоял перед зеркалом и, следуя инструкциям, поправлял и подтыкал свой шлем. Причесался, затем вышел из комнаты и постучал в дверь мисс Фремвелл.

- Мисс Наоми? - позвал он, улыбаясь.

При звуке его голоса лампа за дверью погасла.

Еще не веря, он приник к темной замочной скважине.

- Мисс Наоми? - повторил он торопливо.

Но в комнате ничего не изменилось. По-прежнему было темно. Чуть погодя он подергал дверную ручку. Она не поддалась. Он услышал вздох мисс Фремвелл и несколько слов, но ничего не разобрал. Ее маленькие ступни прошлепали к двери.

Включился свет.

- Да? - сказала она.

- Посмотрите на меня, мисс Наоми, пожалуйста, - умолял он. - Откройте дверь и посмотрите.

Звякнула задвижка, и дверь приоткрылась на дюйм. Его внимательно осмотрели.

- Посмотрите, - произнес мистер Лемон гордо, натянув паричок на вмятину. Он представил, что видит себя отраженным в ее зеркале, и приосанился. - Вы только посмотрите сюда, мисс Фремвелл.

Щель немного увеличилась, но дверь тотчас же хлопнула; щелкнула задвижка, и девушка за тонкой преградой бесстрастно приговорила его:

- А голова-то у вас, я гляжу, все-таки дырявая.



 

Читайте cлучайный рассказ!

Комментарии

Написать отзыв


Имя

Комментарий (*)


Подписаться на отзывы


Е-mail

Василь, 16 августа 2019

Трагедия Эндрю Лимена состоит в том, что он не чувствует эмоций других людей. Он идеально правильный (не изменял, не пьет, не играет в карты... и считает все это недопустимым) и логичный (Я никогда не спорю. Бывало, Элли пилит меня и пилит, а мне - как об стенку горох. Я даже не отвечал. Просто сидел и спокойно слушал. Чего ради спорить и ругаться, правда?). Настолько что его хочется ударить молотком просто чтобы... обратить на себя внимание.
И даже после удара молотком он продолжал делать с точки зрения логики совершенно рациональные действия, совершенно интересуясь причиной поведения своей жены.
И эта трагедия существует не зависимо от того, имеется у него формальный повод отлеживаться на кушетке или нет.
Именно поэтому перевод Ирбисова передает глубину повествования более точно.

Василь, 16 августа 2019

Смысл рассказа обеими переводчиками раскрыт верно. Разница лишь в том что в переводе Хохрева персонажи выглядят хамоватыми российскими бирюками, а перевод Ирбисова более тонок и глубок. Герой Ирбисова пытается обстоятельства подать в выгодном для себя свете. Героиня Ирбисова более культурна и интеллигентна.
И если кому в переводе Ирбисова герой показался несчастной жертвой, то он смысла самого рассказа не уловил.
Смысл не в поведении Эндрю Лимена, а в отношении к жизни. Его ударили не за то, что он злоупотреблял образом больного и был эгоистичен, а из-за того что с ним невозможно было вести диалог. Даже поругаться было нельзя. Если женщина умная, то даже будь она крайне интеллигентной женщиной, такой как мисс Наоми в переводе Ивлева, она поймет что любые отношения с таким человеком закончатся вторым ударом молотком. Мисс Наоми испытывала к Лимену теплые чувства. После его рассказа она испытывает к нему отвращение. Она не хочет его видеть и слышать, но никоим образом не хочет его оскорблять.
В переводе Ивлева женщина показывает свои чувства без оскорбления соседа к которому ранее испытывала близость, а сейчас - жалость. В переводе Хохрева женщина открыто оскорбляет жалкого человека.

Кабанчик, 1 сентября 2017

Согласен с W.F. " уже не мог днями напролет лежать под машиной" и "не мог больше работать, и целыми днями лежал дома на кушетке" - смысл совсем другой. И молоток в руке жены сам собой напрашивается.

W.F. , 14 августа 2011

Как же важен бывает перевод. В переводе Ирбисова рассказ показался мне крайне непонятным, странным, главный герой несчастной жертвой... Зато в переводе Хохрева акценты расставлены очень точно, а финальная фраза просто замечательная.

Написать отзыв


Имя

Комментарий (*)


Подписаться на отзывы


Е-mail


Поставьте сссылку на этот рассказ: http://raybradbury.ru/library/story/58/1/2/

Другой перевод:

Шлем (С. Ирбисов)

Рассказ вошёл в сборники: