Надгробный камень. Рассказ Рэя Брэдбери
Переводчик: Л. Брилова

256

Впервые опубликован: журнал Weird Tales, март 1945

В арендованной квартире на Фигероа-энд-Темпл, где я бывал только наездами, мы с Грантом Бичем устроили для него гончарную мастерскую. Приблизительно раз в месяц я ночевал в верхней комнате и тогда поднимался пораньше и помогал оборудовать помещение. В одной из нижних комнат лежала оставленная кем-то надгробная плита. Вот уж нашли что оставить. Не помню, что за имя там было высечено, да это и не важно — нашли что оставить. При взгляде на эту плиту тебе волей-неволей воображалось твое собственное имя. Так что в том, как у меня возник замысел рассказа, я не сомневаюсь. Увидел то надгробие — и взялся за перо.

Ну вот, прежде всего было долгое путешествие, в ее тонкие ноздри забивался песок, и Уолтер, ее оклахомский муж, закидывал свое тощее тело в «форд-Т» с такой уверенностью в себе, что ей захотелось плюнуть; они добрались до большого кирпичного города, странного, как застарелый грех, отыскали хозяина квартиры. Хозяин пригласил их в небольшую комнатенку и отпер дверь.

Посреди комнаты, с самой незамысловатой обстановкой, лежал надгробный камень.

В глазах Лиоты выразилось понимание, она тут же театрально ахнула, мысли в голове замелькали с дьявольской быстротой. Уолтеру никогда не удавалось поколебать ее суеверия. Она ахнула, отпрянула, и блестящие серые глаза Уолтера уставились на нее из-под тяжелых век.

— Нет-нет, — заявила Лиота решительным тоном. — Я не собираюсь селиться в комнате с мертвецом!

— Лиота! — воскликнул ее муж.

— О чем вы? — удивился хозяин квартиры. — Мадам, вы ведь не…

Лиота улыбнулась про себя. Конечно, на самом деле она так не думала, но это было ее единственное оружие против ее оклахомского муженька, так что…

— Я хочу сказать, что не стану спать в одной комнате ни с каким таким трупом. Уберите его отсюда!

Уолтер устало смотрел на продавленную кровать, и Лиоте нравилось, что можно его потомить. Да, в самом деле, небесполезная вещь — эти суеверия. Послышался голос хозяина:

— Это надгробие изготовлено из очень красивого серого мрамора. Оно принадлежит мистеру Ветмору.

— На камне высечено «УАЙТ», — холодно заметила Лиота.

— Конечно. Так звали человека, для которого предназначался этот камень.

— И он мертв? — Лиота ждала.

Хозяин кивнул.

— Ну вот видите! — выкрикнула Лиота; стон Уолтера говорил о том, что он не сдвинется с места в поисках другого пристанища. — Здесь пахнет, как на кладбище.

Лиота следила за взглядом Уолтера: в нем нарастало раздражение. Хозяин объяснил:

— Мистер Ветмор, прежний съемщик этой комнаты, учился у камнереза, это была его первая работа, он просиживал над нею с резцом каждый вечер с семи до десяти.

— Что ж… — Лиота быстро огляделась в поисках мистера Ветмора. — Где он? Тоже умер? — Она упивалась этой игрой.

— Нет, он разочаровался в резьбе по камню и пошел работать на упаковочную фабрику.

— Почему?

— Он сделал ошибку. — Хозяин комнаты постучал по мраморным буквам. — Здесь высечено «УАЙТ». И это неправильно. Нужно было «ВАЙТ». «В», а не «У». Бедный мистер Ветмор. Комплекс неполноценности. Ерундовая оплошность — и он уже сдался.

— Будь я проклят, — проговорил Уолтер, шаркающей походкой пересек порог и, оборотившись спиной к Лиоте, принялся распаковывать рыжевато-коричневые чемоданы.

Хозяину между тем хотелось досказать историю.

— Да, мистер Ветмор легко сдался. Судите сами, как он был чувствителен: он имел обыкновение процеживать утренний кофе, и если прольет хоть чайную ложку, делал из этого настоящую катастрофу, выливал кофе в раковину и несколько дней потом его не пил! Только подумайте! Он ужасно огорчался, когда совершал ошибку. Если мистер Ветмор по оплошности надевал левую туфлю прежде правой, то отказывался дальше обуваться и полсуток ходил босиком — и утренний холод его не останавливал. А если отправитель, надписывая конверт, делал ошибку в его имени, мистер Ветмор возвращал письмо в почтовый ящик с пометкой «ТАКОЙ ЗДЕСЬ НЕ ПРОЖИВАЕТ». Да, большой был чудак этот мистер Ветмор!

— Ну и что нам с того, — отрезала Лиота. — Уолтер, что ты там затеваешь?

— Вешаю в стенной шкаф твое шелковое платье — красное.

— Брось, мы не остаемся.

Хозяин квартиры резко выдохнул, не понимая, как земля носит такую глупую женщину.

— Объясняю еще раз. Мистер Ветмор занимался дома своим ремеслом; однажды он нанял грузовик и привез сюда это надгробие, я же тем временем вышел в бакалейный магазин купить индейку, возвращаюсь, а по всему этажу слышен стук — мистер Ветмор начал обтесывать мрамор. Он был так горд, что у меня не хватило духу возразить. Но он был ужасный гордец: когда обнаружил в надписи ошибку, то, не предупредив ни словом, сбежал. Квартплата была внесена по вторник, возврата он не потребовал, а нынче я договорился с водителем, что завтра с самого утра он пригонит грузовик с подъемником. Вы ведь не откажетесь проспать одну ночь в комнате с камнем? Наверняка нет.

Супруг кивнул.

— Поняла, Лиота? Никакой покойник под ковром не прячется.

В его голосе звучало такое сознание превосходства, что Лиоте захотелось его лягнуть.

Она не верила ему и не собиралась сдавать позиции. Она уставила указательный палец в хозяина квартиры:

— Вам нужно получить деньги. А ты, Уолтер, ты хочешь забраться в постель и выспаться. Оба вы лжете, с начала и до конца!

Не дожидаясь, пока жена умолкнет, оклахомец устало вручил хозяину плату. Хозяин, не обращая на Лиоту внимания, словно она была невидимкой, пожелал постояльцу доброй ночи, закрыл дверь и, сопровождаемый выкриком Лиоты: «Лжец!», удалился. Муж разделся, лег в постель и сказал:

— Хватит стоять и глазеть на надгробие, выключай свет. Мы уже четыре дня в дороге, я ног под собою не чую.

Ее перекрещенные и тесно прижатые к тощей груди руки задрожали.

— Никто из нас троих, — она кивком указала на камень, — этой ночью не уснет.

Через двадцать минут, разбуженный шумами и какой-то возней, оклахомец откинул с себя простыни; веки на украшенном ястребиным носом лице растерянно моргали.

— Лиота, ты все еще не легла? Я сто лет назад велел тебе выключить свет и отправляться в постель! Чем ты там занимаешься?

Чем она занималась, можно было определить с первого взгляда. Ползая на четвереньках, она расставляла у надгробного камня цветы: кружку со свежесрезанной геранью, красной, белой и розовой, а также, в ногах воображаемой могилы, жестянку со свежесрезанными розами. На полу лежала пара мокрых от росы ножниц, с которыми она только что выходила во двор.

Закончив с цветами, Лиота принялась мести маленькой метелкой цветной линолеум и потертый коврик; при этом она вроде бы молилась, но слов было не слышно. Поднявшись на ноги, она проговорила: «Ну, дело сделано», осторожно, словно бы опасалась осквернить могилу, обошла камень по большому радиусу, выключила свет и улеглась в постель под скрип пружин. Муж, в тон пружинам, взвизгнул:

— Да что это, бога ради!

И жена откликнулась, оглядывая окружающую тьму:

— Нелегко покоиться, когда прямо над тобой расположились на ночь незнакомцы. Я постаралась скомпенсировать ему неудобство, украсила его постель цветами, а то как бы он не поднялся в полночный час и не стал греметь костьми.

Уставив взгляд на то место во мраке, где она должна была находиться, он думал что-то сказать, но не измыслил ничего подходящего и просто выругался, застонал и склонил голову на подушку.

Не прошло и получаса, как Лиота схватила мужа за локоть, повернула его к себе и поспешно, боязливо зашептала ему прямо в ухо (так кричат в пещеру):

— Уолтер! Проснись, проснись!

Она готова была при необходимости шептать так всю ночь, лишь бы испортить его исполненный самодовольства сон.

Он оттолкнул ее руку.

— Что случилось?

— Мистер Уайт! Мистер Уайт! К нам идет его призрак!

— Ох, спи и ни о чем не думай!

— Я не выдумываю! Послушай его!

Оклахомец прислушался. Под линолеумом глухо и печально звучал мужской голос. Говоривший, как можно было предположить, находился футах в шести ниже пола. Это было всего лишь неразборчивое грустное бормотание.

Оклахомец сел в постели. Заметив, что он пошевелился, Лиота зашипела яростно:

— Слышал, слышал?

Оклахомец спустил ноги на холодный линолеум. Голос снизу заговорил фальцетом. Лиота захныкала.

— Заткнись, а то я ничего не разберу, — злобно рявкнул ее муж.

В тревожной тишине он наклонил ухо к полу, и Лиота крикнула:

— Не опрокинь цветы!

— Заткнись! — снова бросил он и напряженно вслушался. Затем выругался и перекатился на спину.

— Это всего лишь нижний жилец, — пробормотал он.

— Вот и я о том же. Мистер Уайт!

— Никакой не мистер Уайт. Мы находимся на втором этаже многоквартирного дома, внизу живут соседи. Послушай. — Фальцет внизу не умолкал. — Это жена соседа. Небось учит его, чтобы не заглядывался на чужих жен! Похоже, оба пьяны.

— Врешь! — не сдавалась Лиота. — Делаешь вид, будто тебе все нипочем, а сам трясешься как осиновый лист. Это привидение, вот что это такое. Разговаривает на разные голоса, вроде бабушки Хэнлон — она встанет, бывало, на церковную скамью и давай говорить за всех подряд: за черного, за ирландца, за двух женщин и древесных лягушек, что у нее в зобу! Говорю тебе, этот мертвец, мистер Уайт, злится на нас за то, что мы к нему въехали! Слышишь?

Словно бы подтверждая ее слова, голоса внизу заговорили громче. Оклахомец, опираясь на локоть, безнадежно затряс головой; ему хотелось смеяться, но мешала усталость.

Что-то с грохотом упало.

— Он шевелится в гробу! — вскричала Лиота. — Злой до безумия! Бежим, Уолтер, а то нас назавтра найдут мертвыми!

Еще грохот, стук, голоса. Потом тишина. И шаги в воздухе над головой. Лиота заскулила:

— Он выбрался из гроба! Взломал крышку и теперь ходит по воздуху у нас над головами!

Оклахомец к тому времени успел одеться. И стал обуваться, стоя рядом с кроватью.

— В этом здании три этажа, — сказал он, заправляя рубашку. — Над нами живут соседи, они как раз пришли домой. — В ответ на хныканье Лиоты он добавил: — Давай. Я отведу тебя наверх, посмотреть. Ты убедишься, что это соседи. Потом пойдем на первый этаж, переговорить с пьяным и его женой. Поднимайся, Лиота.

Кто-то постучал в дверь.

Лиота взвизгнула и прокатилась по кровати, превратив себя в мумию, обернутую стеганым покрывалом.

— Он вернулся в гроб, стучится, чтобы его выпустили!

Оклахомец включил свет и отпер дверь. В комнату танцующей походкой влетел радостный человечек в темном костюме, с шальными голубыми глазками, морщинистый, седой, в очках с толстыми стеклами.

— Простите, простите, — возгласил коротышка. — Я мистер Ветмор. Я был в отлучке. А теперь вернулся. Мне поразительно повезло. Да-да. Мой надгробный камень на месте? — Он посмотрел на камень, в первый миг не узнавая его. — Ах да, на месте! Привет-привет. — Тут он заметил Лиоту, которая выглядывала из многослойной одеяльной обертки. — У меня тут несколько человек с тележкой; если не возражаете, мы сию минуту заберем надгробный камень. Один миг — и его здесь не будет.

Муж благодарно рассмеялся.

— Вот и хорошо, избавимся от этой треклятой штуковины. Вывозите!

Мистер Ветмор привел в комнату двух мускулистых рабочих. Он едва дышал от нетерпения.

— Поразительная история. Еще утром я был покинут и отвергнут Богом и людьми, но случилось чудо. — Надгробный камень погрузили на небольшую тележку с платформой. — Час назад я случайно услышал о некоем мистере Уайте, который только что умер от пневмонии. Обратите внимание: Уайт, а не Вайт. Я тут же переговорил с его женой, она в восторге, что нашлось уже готовое надгробие. И мистер Уайт, лишь час как остывший, и фамилия с буквы У, подумать только! Как же я счастлив!

Надгробный камень на тележке выкатили из комнаты, мистер Ветмор и оклахомец смеялись и обменивались рукопожатиями, Лиота недоверчиво наблюдала, пока суета не улеглась.

— Ну вот, все позади, — ухмыльнулся муж, когда за мистером Ветмором закрылась дверь, и выбросил цветы в раковину, а жестянки — в корзинку для мусора.

В темноте он забрался обратно в постель, не обращая внимания на глубокое, мрачное молчание жены. Она за долгое время не произнесла ни слова, только лежала и чувствовала себя одинокой. Муж со вздохом поправил одеяло:

— Теперь можно уснуть. Чертову штуковину уволокли. Еще только половина одиннадцатого. До утра куча времени. — Как же он наслаждался, портя ей развлечение.

Лиота собиралась что-то сказать, но снизу снова послышался стук.

— Ага! — возликовала она, трогая мужа за плечо. — Опять тот же шум, я уже говорила. Слушай!

Ее супруг сжал кулаки и стиснул зубы.

— Сколько можно объяснять! Хоть кол на голове теши! Оставь меня в покое. Там ничего…

— Слушай, слушай же, — взмолилась она шепотом.

Они слушали в полной темноте. Стук в дверь раздавался внизу. Дверь открылась. Далекий и слабый женский голос печально произнес:

— А, это вы, мистер Ветмор.

Глубоко внизу, в темноте, под внезапно дрогнувшей кроватью Лиоты и ее оклахомского мужа, отозвался голос Ветмора:

— Добрый вечер еще раз, миссис Уайт. Вот. Я доставил камень.

Подписаться на отзывы

Подписаться на отзывы