The Little Mice. Рассказ Рэя Брэдбери

« Все рассказы Рэя Брэдбери


« Лекарство от меланхолии


1955


014

They're very odd," I said. "The little Mexican couple."

"How do you mean?" asked my wife.

"Never a sound," I said. "Listen."

Ours was a house deep back in among tenements, to which another half-house had been added. When my wife and I purchased the house, we rented the additional quarter which lay walled up against one side of our parlour. Now, listening at this particular wall, we heard our hearts beat.

"I know they're home," I whispered. "But in the three years they've lived here I've never heard a dropped pan, a spoken word, or the sound of a light switch. Good God, what are they doing in there?"

"I'd never thought," said my wife. "It is peculiar."

"Only one light on, that same dim little blue 25-watt bulb they bum in the parlour. If you walk by and peer in their front door, there he is, sitting in his armchair, not saying a word, his hands in his lap. There she is, sitting in the other armchair, looking at him, saying nothing. They don't move."

"At first glance I always think they're not home," said my wife. "Their parlour's so dark. But if you stare long enough, your eyes get used to it and you can make them out, sitting there."

"Some day," I said, "I'm going to run in, turn on their lights, and yell! My God, if I can't stand their silence, how can they? They can talk, can't they?"

"When he pays the rent each month, he says hello."

"What else?"

"Good-bye."

I shook my head. "When we meet in the alley he smiles and runs."

My wife and I sat down for an evening of reading, the radio, and talk. "Do they have a radio?"

"No radio, television, telephone. Not a book, magazine, or paper in their house."

"Ridiculous!"

"Don't get so excited."

"I know, but you can't sit in a dark room two or three years and not speak, not listen to a radio, not read or even eat, can you? I've never smelled a steak, or an egg frying. Damn it, I don't believe I've ever heard them go to bed!"

"They're doing it to mystify us, dear."

"They're succeeding!"

I went for a walk around the block. It was a nice summer evening. Returning I glanced idly in their front door. The dark silence was there, and the heavy shapes, sitting, and the little blue light burning. I stood a long time, finishing my cigarette. It was only in turning to go that I saw him in the doorway, looking out with his bland, plump face. He didn't move. He just stood there, watching me.

"Evening," I said.

Silence. After a moment, he turned, moving away into the dark room.

In the morning, the little Mexican left the house at seven o'clock alone, hurrying down the alley, observing the same silence he kept in his rooms. She followed at eight o'clock, walking carefully, all lumpy under her dark coat, a black hat balanced on her frizzy, beauty parlour hair. They had gone to work this way, remote and silent, for years.

"Where do they work?" I asked, at breakfast.

"He's a blast furnaceman at U.S. Steel here. She sews in a dress loft somewhere.'

"That's hard work."

I typed a few pages of my novel, read, idled, typed some more. At five in the afternoon I saw the little Mexican woman come home, unlock her door, hurry inside, hook the screen, and lock the door tight.

He arrived at six sharp, in a rush. Once on their back porch, however, he became infinitely patient. Quietly, raking his hand over the screen, lightly, like a fat mouse scrabbling, he waited. At last she let him in. I did not see their mouths move.

Not a sound during supper time. No frying. No rattle of dishes. Nothing.

I saw the small blue lamp go on.

"That's how he is," said my wife, "when he pays the rent. Raps so quietly I don't hear. I just happen to glance out of the window and there he is. God knows how long he's waited, standing, sort of 'nibbling' at the door."

Two nights later, on a beautiful July evening the little Mexican man came out on the back porch and looked at me, working in the garden and said, "You're crazy!" He turned to my wife. "You're crazy, too!" He waved his plump hand, quietly. "I don't like you. Too much noise. I don't like you. You're crazy."

He went back into his little house.


August, September, October, November. The 'mice', as we now referred to them, lay quietly in their dark nest. Once, my wife gave him some old magazines with his rent receipt. He accepted these politely, with a smile and a bow, but no word. An hour later she saw him put the magazines in the yard incinerator and strike a match.

The next day he paid the rent three months in advance, no doubt figuring that he would only have to see us up close once every twelve weeks. When I saw him on the street, he crossed quickly to the other side to greet an imaginary friend. She, similarly, ran by me, smiling wildly, bewildered, nodding. I never got nearer than twenty yards to her. If there was plumbing to be fixed in their house, they went silently forth on their own, not telling us, and brought back a plumber who worked, it seemed, with a flashlight.

"God damnedest thing," he told me when I saw him in the alley. "Damn fool place there hasn't got any light bulbs in the sockets. When I asked where they all were, damn it, they just smiled at me!"

I lay at night thinking about the little mice. Where were they from? Mexico, yes. What part? A farm, a small village, somewhere by a river? Certainly no city or town. But a place where there were stars and the normal lights and darknesses, the goings and comings of the moon and the sun they had known the better part of their lives. Yet here they were, far far away from home, in an impossible city, he sweating out the hell of blast furnaces all day, she bent to jittering needles in a sewing loft. They came home then to this block, through a loud city, avoided clanging streetcars and saloons that screamed like red parrots along their way. Through a million shriekings they ran back to their parlour, their blue light, their comfortable chairs, and their silence. I often thought of this. Late at night I felt if I put out my hand, in the dark of my own bedroom, I might feel adobe, and hear a cricket, and a river running by under the moon, and someone singing, softly, to a faint guitar.


Late one December evening the next door tenement burned. Flames roared at the sky, bricks fell in avalanches, and sparks littered the roof where the quiet mice lived.

I pounded their door.

"Fire!" I cried. "Fire!"

They sat motionless, in their blue-lighted room.

I pounded violently. "You hear? Fire!"

The fire engines arrived. They gushed water into the tenement. More bricks fell. Four of them smashed holes in the little house. I climbed to the roof, extinguished the small fires there and scrambled down, my face dirty and my hands cut. The door to the little house opened. The quiet little Mexican and his wife stood in the doorway, solid and unmoved.

"Let me in!" I cried. "There's a hole in your roof; some sparks may have fallen in your bedroom!"

I pulled the door wide, pushed past them.

"No!" the little man grunted.

"Ah!" the little woman ran in a circle like a broken toy.

I was inside with a flashlight. The little man seized my arm.

I smelled his breath.

And then my flashlight shot through the rooms of their house. Light sparkled on a hundred wine bottles standing in the hall, two hundred bottles shelved in the kitchen, six dozen along the parlour wall-boards, more of the same on bedroom bureaus and in closets. I do not know if I was more impressed with the hole in the bedroom ceiling or the endless glitter of so many bottles. I lost count. It was like an invasion of gigantic shining beetles, struck dead, deposited, and left by some ancient diseased

In the bedroom, I felt the little man and woman behind me in the doorway. I heard their loud breathing and I could feel their eyes. I raised the beam of my flashlight away from the glittering bottles, I focused it, carefully, and for the rest of my visit, on the hole in the yellow ceiling.

The little woman began to cry. She cried softly. Nobody moved.

The next morning they left.

Before we even knew they were going, they were half down the alley at six a.m. carrying their luggage, which was light enough to be entirely empty. I tried to stop them. I talked to them. They were old friends, I said. Nothing had changed, I said. They had nothing to do with the fire, I said, or the roof. They were innocent bystanders, I insisted! I would fix the roof myself, no charge, no charge to them! But they did not look at me. They looked at the house and at the open end of the alley, ahead of them, while I talked. Then, when I stopped they nodded to the alley as if agreeing that it was time to go, and walked off, and then began to run, it seemed, away from me, towards the street where there were street-cars and buses and automobiles and many loud avenues stretching in a maze. They hurried proudly, though, heads up, not looking back.

It was only by accident I ever met them again. At Christ-mastime, one evening, I saw the little man running quietly along the twilight street ahead of me. On a personal whim, I followed. When he turned, I turned. At last, five blocks away from our old neighborhood, he scratched quietly at the door of a little white house. I saw the door open, shut, and lock him in. As night settled over, the tenement city, a small light burned like blue mist in the tiny living-room as I passed. I thought I saw, but probably imagined, two silhouettes there, he on his side of the room in his own particular chair, and she on her side of the room, sitting, sitting in the dark, and one or two bottles beginning to collect on the floor behind the chairs, and not a sound, not a sound between them. Only the silence.

I did not go up and knock. I strolled by. I walked on along the avenue, listening to the parrot cafes scream. I bought a newspaper, a magazine, and a quarter-edition book. Then I went home to where all the lights were lit and there was warm food upon the table.



 

Читайте cлучайный рассказ!

Комментарии

Написать отзыв


Имя

Комментарий (*)


Подписаться на отзывы


Е-mail

Ио., 21 декабря 2018

Может рассказы что он делал не просто о людях и их слабостях, но о свойствах мира человека. Долго не понимала его рассказ " И все таки наш" о том как ребенок стал видится в трехмерности как пирамидка а взрослые как кубы. До того момента пока не прочитала о энергетической конструкции человека с позиции пятого - шестого измерения. Что несовершенный еще несоединившийся с душой человек имеет конструкцию усеченной пирамиды в то время как ставший святым по нашему человек "Будда" или другой человек который соединился с душое имеет в пятом измерении форму куба. (Да. Для некоторых прикольно звучит). А о романе 451 по фаренгейту он сказал что это одна из предполагаемых сцен будущего что люди не будут читать книги страдать растройством внимания и памяти и сна от переизбытка информацией часто ненужной, забавно что предсказал наушники и наступит тот момент когда духовность заменится полностью потребительским мышлением и город не будет знать о надвигающейся катастрофе. Примечательно как он описал чувства пожарного когда его жена Милли оставалась в окружении трех телевизионных стен и мечтала поставить четвертую стену чтобы " родственники" полностью ее окружили ( такое чувство что он читал гдето о четырех сущностях человека и что в театре мыслей в голове у человека, сам человек лишь участник) а четвертая стена на замену - как замена духовного полностью материальным. Ну а " мышата" имели способность понимать без слов и синий цвет вообще дает расслабление( это по части отдельных символов) а то что имели пасивность и алкогольную зависимость, это слабость и это иногда стыдно. Писатель не просто писал. Его произведения продолжают удивлять меня открытиями. Надеюсь что главный поиск его жизни был найден и он смог найти бессмертие не только в произведениях.

Трамвай из Гринтауна, 25 июня 2014

Да всё понятно в этом рассказе, включите чуть-чуть воображение. Не зря Рэй так акцентирует внимание на их происхождении.
Пара скромных мексиканцев, в силу каких-то обстоятельств выдернутая из своего привычного ритма жизни, вынуждена искать заработка в американском мегаполисе. Автострады с несущимися машинами, неоновые витрины, шумные заведения и вообще вся эта городская метушня чужды им. И, спрашивается, кто из них более ненормален – вчерашние крестьяне мексиканцы, привыкшие жить сообразно с природой, или же городская супружеская чета, не мыслящая своего существования без радио, телевидения и шума.
А вино... А что вино – каждый справляется, как может. Может быть, вино для них было единственным способом не сойти с ума и не потерять себя (а ведь как трудно это совместить).
Рассказ, может быть, и не шедевр, но чего-то совсем непонятного не вижу.

Трамвай из Гринтауна, 25 июня 2014

Да всё понятно в этом рассказе, включите чуть-чуть воображение. Не зря Рэ

арамиз, 27 февраля 2014

Мне кажется рассказ понятен.в этой жизни каждому интересно жизнь других людей но не всегда вмешательство и излишний интерес приводит к хорошему."мышатам" стало стыдно то что их увлечение алкоголем стло явным.люди просто стеснялись своей слабости.

вячеслав, 2 июля 2012

Странное ощущение...Читая Брэдбери,я чувствую,что я меняюсь.Становлюсь другим.Я -не Я.
Лучше,хуже?Не знаю.Но другой.

Ольга., 7 июня 2012

Это ощущение. Главное почувствовать. Не все должно постигаеться разумом.

Диана, 30 мая 2012

Думаю смысл этого рассказика в диссонансе между двумя типами жизни-те кто сдают пристройку считают мексиканцев странной парочкой-последние в свою очередь скромно обвиняют их в сумасшествии так как они из другого мира-тихого и спокойного попали в шумный большой город где им не место

костя, 21 апреля 2012

супер пупер

Кардинал Ришелье, 23 августа 2011

Я думаю, опять-таки, как часто у Бредбери, здесь не без фантастической подоплеки. Описание и образ жизни мышать очень сильно смахивают на тот образ жизни, который так часто приписывают... инопланетянам. Общаются – телепатией, делают видимость того, что работают – для изучения вида Homo Sapiens и дальше в том же духе.
В данном случае – все тривиально.

Но если Бредбери описывает людей, тогда все становится намного интереснее и загадочнее. =)

влад, 15 мая 2011

класно,мне понравилось

@Worm@, 21 апреля 2011

Интересно, но почему "мышата" были такими тихими и жили в темноте?

Марго, 22 октября 2009

Каждому свое...вот и весь смысл по моему.

Оля, 20 октября 2008

Мне кажется, что смысл в том, что для счастья нам надо немного: дом, куда можно вернуться после трудной работы, где каждый день будет ждать любимый человек и та общая цель,которой они живут, мечта о которой никто не догадается , никто ее не поймет кроме этих двоих, и впрочем им это и не нужно... я так поняла этот рассказ

кира, 31 июля 2008

Действительно странный рассказ. Как всегда написано очень классно. Хотя меня смысл не очень понятен....

Хром, 28 мая 2008

вчера курить бросил. не знал что будет так сложно. пью редко и мало. у меня такая работа, что сидишь и не фига, ничего не делаешь. целый день. иногда кажется, что я и есть такой вот мышонок в бетонной коробке. противно, блин.

sasha, 29 января 2008

Все мы очень разные, чтобы понимать друг друга. Для кого-то эти мексиканцы были "мышатами", но, возможно, были и те, кто их тихо поддерживал, также запираясь в своем доме с бутылкой!

Kato, 9 января 2008

Кто как расслабляется после трудовых будней.... Кто бухает...

Коля, 8 августа 2007

Ну так каждому свое. Каждый на это право имеет. Ведь не мешали же

Ёлк, 25 июля 2007

Да как-то не по-нашему, ни разговоров, ни песен, ни драк. Действительно.

Ира, 7 марта 2007

Да все просто. Кому-то журналы и книги, а кому-то бутылка.

Муха, 30 ноября 2006

Может быть, их внутреннее одиночество перекинулось на внешний мир. Не все же люди нуждаются в постоянном общении...

Василий, 20 сентября 2006

Очень странный рассказ...но смысл понятен, самоизоляция внутри социума.

Написать отзыв


Имя

Комментарий (*)


Подписаться на отзывы


Е-mail


Поставьте сссылку на этот рассказ: http://raybradbury.ru/library/story/55/5/0/