049
Среди холодных волн, вдали от суши, мы каждый вечер ждали, когда приползет туман. Он приползал, и мы - Макдан и я - смазывали латунные подшипники и включали фонарь на верху каменной башни. Макдан и я, две птицы в сумрачном небе...
Красный луч... белый... снова красный искал в тумане одинокие суда. А не увидят луча, так ведь у нас есть еще Голос - могучий низкий голос нашего Ревуна; он рвался, громогласный, сквозь лохмотья тумана, и перепуганные чайки разлетались, будто подброшенные игральные карты, а волны дыбились, шипя пеной.
- Здесь одиноко, но, я надеюсь, ты уже свыкся? - спросил Макдан.
- Да,- ответил я.- Слава богу, ты мастер рассказывать.
- А завтра твой черед ехать на Большую землю.- Он улыбался.- Будешь танцевать с девушками, пить джин.
- Скажи, Макдан, о чем ты думаешь, когда остаешься здесь один?
- О тайнах моря.- Макдан раскурил трубку.
Четверть восьмого. Холодный ноябрьский вечер, отопление включено, фонарь разбрасывает свой луч во все стороны, в длинной башенной глотке ревет Ревун. На берегу на сто миль ни одного селения, только дорога с редкими автомобилями, одиноко идущая к морю через пустынный край, потом две мили холодной воды до нашего утеса и в кои-то веки далекое судно.
- Тайны моря.- задумчиво сказал Макдан.- Знаешь ли ты, что океан - огромная снежинка, величайшая снежинка на свете? Вечно в движении, тысячи красок и форм, и никогда не повторяется. Удивительно! Однажды ночью, много лет назад, я сидел здесь один, и тут из глубин поднялись рыбы, все рыбы моря. Что-то привело их в наш залив, здесь они стали, дрожа и переливаясь, и смотрели, смотрели на фонарь, красный - белый, красный - белый свет над ними, и я видел странные глаза. Мне стало холодно. До самой полуночи в море будто плавал павлиний хвост. И вдруг - без звука - исчезли, все эти миллионы рыб сгинули. Не знаю, может быть, они плыли сюда издалека на паломничество? Удивительно! А только подумай сам, как им представлялась наша башня: высится над водой на семьдесят футов, сверкает божественным огнем, вещает голосом исполина. Они больше не возвращались, но разве не может быть, что им почудилось, будто они предстали перед каким-нибудь рыбьим божеством?
У меня по спине пробежал холодок. Я смотрел на длинный серый газон моря, простирающийся в ничто и в никуда.
- Да-да, в море чего только нет...-Макдан взволнованно пыхтел трубкой, часто моргая. Весь этот день его что-то тревожило, он не говорил - что именно.- Хотя у нас есть всевозможные механизмы и так называемые субмарины, но пройдет еще десять тысяч веков, прежде чем мы ступим на землю подводного царства, придем в затонувший мир и узнаем 'настоящий страх. Подумать только: там, внизу, все еще 300000 год до нашей эры! Мы тут трубим во все трубы, отхватываем друг у друга земли, отхватываем друг другу головы, а они живут в холодной пучине, двенадцать миль под водой, во времена столь же древние, как хвост какой-нибудь кометы.
- Верно, там древний мир.
- Пошли. Мне нужно тебе кое-что сказать, сейчас самое время.
Мы отсчитали ногами восемьдесят ступенек, разговаривая, не спеша. Наверху Макдан выключил внутреннее освещение, чтобы не было отражения в толстых стеклах. Огромный глаз маяка мягко вращался, жужжа, на смазанной оси. И неустанно каждые пятнадцать секунд гудел Ревун.
- Правда, совсем как зверь.- Макдан кивнул своим мыслям.- Большой одинокий зверь воет в ночи. Сидит на рубеже десятка миллиардов лет и ревет в Пучину: "Я здесь. я здесь, я здесь..." И Пучина отвечает-да-да, отвечает! Ты здесь уже три месяца, Джонни, пора тебя подготовить. Понимаешь,- он всмотрелся в мрак и туман,- в это время года к маяку приходит гость.
- Стаи рыб, о которых ты говорил?
- Нет, не рыбы, нечто другое. Я потому тебе не рассказывал, что боялся - сочтешь меня помешанным. Но дальше ждать нельзя: если я верно пометил календарь в прошлом году, то сегодня ночью оно появится. Никаких подробностей - увидишь сам. Вот, сиди тут. Хочешь, уложи утром барахлишко, садись на катер, отправляйся на Большую землю, забирай свою машину возле пристани на мысу, кати в какой-нибудь городок и жги свет по ночам - я ни о чем тебя не спрошу и корить не буду. Это повторялось уже три года, и впервые я не один - будет кому подтвердить. А теперь жди и смотри.
Прошло полчаса, мы изредка роняли шепотом несколько слов. Потом устали ждать, и Макдан начал делиться со мной своими соображениями. У него была целая теория насчет Ревуна.
- Однажды, много лет назад, на холодный сумрачный берег пришел человек, остановился, внимая гулу океана, и сказал: "Нам нужен голос, который кричал бы над морем и предупреждал суда; я сделаю такой голос. Я сделаю голос, подобный всем векам и туманам, которые когда-либо были; он будет как пустая постель с тобой рядом ночь напролет, как безлюдный дом, когда отворяешь дверь, как голые осенние деревья. Голос, подобный птицам, что улетают, крича, на юг, подобный ноябрьскому ветру и прибою у мрачных, угрюмых берегов. Я сделаю голос такой одинокий, что его нельзя не услышать, и всякий, кто его услышит, будет рыдать в душе, и очаги покажутся еще жарче, и люди в далеких городах скажут: "Хорошо, что мы дома". Я сотворю голос и механизм, и нарекут его Ревуном, и всякий, кто его услышит, постигнет тоску вечности и краткость жизни".
Ревун заревел.
- Я придумал эту историю,- тихо сказал Макдан,- чтобы объяснить, почему оно каждый год плывет к маяку. Мне кажется, оно идет на зов маяка...
- Но... - заговорил я.
- Шшш! - перебил меня Макдан.- Смотри!
Он кивнул туда, где простерлось море.
Что-то плыло к маяку.
Ночь, как я уже говорил, выдалась холодная, в высокой башне было холодно, свет вспыхивал и гас, и Ревун все кричал, кричал сквозь клубящийся туман. Видно было плохо и только на небольшое расстояние, но так или иначе вот море, море, скользящее по ночной земле, плоское, тихое, цвета серого ила, вот мы, двое, одни в высокой башне, а там, вдали, сперва морщинки, затем волна, бугор, большой пузырь, немного пены.
И вдруг над холодной гладью - голова, большая темная голова с огромными глазами и шея. А затем нет, не тело, а опять шея, и еще и еще! На сорок футов поднялась над водой голова на красивой тонкой темной шее. И лишь после этого из пучины вынырнуло тело, словно островок из черного коралла, мидий и раков. Дернулся гибкий хвост. Длина туловища от головы до кончика хвоста была, как мне кажется, футов девяносто - сто.
Не знаю, что я сказал, но я сказал что-то.
- Спокойно, парень, спокойно,- прошептал Макдан.
- Это невозможно! - воскликнул я.
- Ошибаешься, Джонни, это мы невозможны. Оно все такое же, каким было десять миллионов лет назад. Оно не изменялось. Это мы и весь здешний край изменились, стали невозможными. Мы!
Медленно, величественно плыло оно в ледяной воде, там, вдали. Рваный туман летел над водой, стирая на миг его очертания. Глаз чудовища ловил, удерживал и отражал наш могучий луч, красный - белый, красный - белый. Казалось, высоко поднятый круглый диск передавал послание древним шифром. Чудовище было таким же безмолвным, как туман, сквозь который оно плыло.
- Это какой-то динозавр! - Я присел и схватился за перила.
- Да, из их породы.
- Но ведь они вымерли!
- Нет, просто ушли в пучину. Глубоко-глубоко, в глубь глубин, в Бездну. А что, Джонни, правда, выразительное слово, сколько в нем заключено: Бездна. В нем весь холод, весь мрак и вся глубь на свете.
- Что же мы будем делать?
- Делать? У нас работа, уходить нельзя. К тому же здесь безопаснее, чем в лодке. Пока еще доберешься до берега, а этот зверь длиной с миноносец и плывет почти так же быстро,
- Но почему, почему он приходит именно сюда?
В следующий миг я получил ответ.
Ревун заревел.
И чудовище ответило.
В этом крике были миллионы лет воды и тумана. В нем было столько боли и одиночества, что я содрогнулся. Чудовище кричало башне. Ревун ревел. Чудовище закричало опять. Ревун ревел. Чудовище распахнуло огромную зубастую пасть, и из нее вырвался звук, в точности повторяющий голос Ревуна. Одинокий,. могучий, далекий-далекий. Голос безысходности, непроглядной тьмы, холодной ночи, отверженности. Вот какой это был звук.
- Ну,- зашептал Макдан,- теперь понял, почему оно приходит сюда?
Я кивнул.
- Целый год, Джонни, целый год несчастное чудовище лежит в пучине, за тысячи миль от берега, на глубине двадцати миль, и ждет. Ему, быть может, миллион лет, этому одинокому зверю. Только представь себе: ждать миллион лет. Ты смог бы?
Может, оно последнее из всего рода. Мне так почему-то кажется. И вот пять лет назад сюда пришли люди и построили этот маяк. Поставили своего Ревуна, и он ревет, ревет над Пучиной, куда, представь себе, ты ушел, чтобы спать и грезить о мире, где были тысячи тебе подобных; теперь же ты одинок, совсем одинок в мире, который не для тебя, в котором нужно прятаться. А голос Ревуна то зовет, то смолкнет, то зовет, то смолкнет, и ты просыпаешься на илистом дне Пучины, и глаза открываются, будто линзы огромного фотоаппарата, и ты поднимаешься медленно-медленно, потому что на твоих плечах груз океана, огромная тяжесть. Но зов Ревуна, слабый и такой знакомый, летит за тысячу миль, пронизывает толщу воды, и топка в твоем брюхе развивает пары, и ты плывешь вверх, плывешь медленно-медленно. Пожираешь косяки трески и мерлана, полчища медуз и идешь выше, выше всю осень, месяц за месяцем, сентябрь, когда начинаются туманы, октябрь, когда туманы еще гуще, и Ревун все зовет, и в конце ноября, после того как ты изо дня в день приноравливался к давлению, поднимаясь в час на несколько футов, ты у поверхности, и ты жив. Поневоле всплываешь медленно: если подняться сразу, тебя разорвет. Поэтому уходит три месяца на то, чтобы всплыть, и еще столько же дней пути в холодной воде отделяет тебя от маяка. И вот, наконец, ты здесь - вон там, в ночи, Джонни,- самое огромное чудовище, какое знала Земля. А вот и маяк, что зовет тебя, такая же длинная шея торчит из воды и как будто такое же тело, но главное - точно такой же голос, как у тебя. Понимаешь, Джонни, теперь понимаешь?
Ревун взревел.
Чудовище отозвалось.
Я видел все, я понимал все: миллионы лет одинокого ожидания - когда же, когда вернется тот, кто никак не хочет вернуться? Миллионы лет одиночества на дне моря, безумное число веков в Пучине, небо очистилось от летающих ящеров, на материке высохли болота, лемуры и саблезубые тигры отжили свой век и завязли в асфальтовых лужах, и на пригорках белыми муравьями засуетились люди.
Рев Ревуна.
- В прошлом году,- говорил Макдан,- эта тварь всю ночь проплавала в море, круг за кругом, круг за кругом. Близко не подходила - недоумевала, должно быть. Может, боялась. И сердилась: шутка ли, столько проплыть! А наутро туман вдруг развеялся, вышло яркое солнце, и небо было синее, как на картине. И чудовище ушло прочь от тепла и молчания, уплыло и не вернулось. Мне кажется, оно весь этот год все думало, ломало себе голову...
Чудовище было всего лишь в ста ярдах от нас, оно кричало, и Ревун кричал. Когда луч касался глаз зверя, получалось огонь - лед, огонь - лед.
- Вот она, жизнь,- сказал Макдан.- Вечно все то же: один ждет другого, а его нет и нет. Всегда кто-нибудь любит сильнее, чем любят его. И наступает час, когда тебе хочется уничтожить то, что ты любишь, чтобы оно тебя больше не мучило.
Чудовище понеслось на маяк.
Ревун ревел.
- Посмотрим, что сейчас будет,- сказал Макдан, И он выключил Ревун.
Наступила тишина, такая глубокая, что мы слышали в стеклянной клетке, как бьются наши сердца, слышали медленное скользкое вращение фонаря.
Чудовище остановилось, оцепенело. Его глазищи-прожекторы мигали. Пасть раскрылась и издала ворчание, будто вулкан. Оно повернуло голову в одну, другую сторону, словно искало звук, канувший в туман. Оно взглянуло на маяк. Снова заворчало. Вдруг зрачки его запылали. Оно вздыбилось, колотя воду, и ринулось на башню с выражением ярости и муки в огромных глазах.
- Макдан! - вскричал я.- Включи Ревун!
Макдан взялся за рубильник. В тот самый миг, когда он его включил, чудовище снова поднялось на дыбы. Мелькнули могучие лапищи и блестящая паутина рыбьей кожи между пальцевидными отростками, царапающими башню. Громадный глаз в правой части искаженной страданием морды сверкал передо мной, словно котел, в который можно упасть, захлебнувшись криком. Башня содрогнулась. Ревун ревел; чудовище ревело.
Оно обхватило башню и скрипнуло зубами по стеклу; на нас посыпались осколки.
Макдан поймал мою руку.
- Вниз! Живей!
Башня качнулась и подалась. Ревун и чудовище ревели. Мы кубарем покатились вниз по лестнице.
- Живей!
Мы успели - нырнули в подвальчик под лестницей в тот самый миг, когда башня над нами стала разваливаться.
Тысячи ударов от падающих камней, Ревун захлебнулся.
Чудовище рухнуло на башню. Башня рассыпалась. Мы стояли молча, Макдан и я, слушая, как взрывается наш мир.
Все. Лишь мрак и плеск валов о груду битого камня.
И еще...
- Слушай,- тихо произнес Макдан.- Слушай.
Прошла секунда, и я услышал. Сперва гул вбираемого воздуха, затем жалоба, растерянность, одиночество огромного зверя, который, наполняя воздух тошнотворным запахом своего тела, бессильно лежал над нами, отделенный от нас только слоем кирпича. Чудовище кричало, задыхаясь. Башня исчезла.
Свет исчез. Голос, звавший его через миллионы лет, исчез.
И чудовище, разинув пасть, ревело, ревело могучим голосом Ревуна. И суда, что в ту ночь шли мимо, хотя не видели света, не видели ничего, зато слышали голос и думали: "Ага, вот он, одинокий голос Ревуна в Лоунсам-бэй! Все в порядке. Мы прошли мыс".
Так продолжалось до утра.
Жаркое желтое солнце уже склонялось к западу, когда спасательная команда разгребла груду камней над подвалом.
- Она рухнула, и все тут,- мрачно сказал Макдан.- Ее потрепало волнами, она и рассыпалась.
Он ущипнул меня за руку.
Никаких следов. Тихое море, синее небо. Только резкий запах водорослей от зеленой жижи на развалинах башни и береговых скалах. Жужжали мухи. Плескался пустынный океан.
На следующий год поставили новый маяк, но я к тому времени устроился на работу в городке, женился и у меня был уютный, теплый домик, окна которого золотятся в осенние вечера, когда дверь заперта, а из трубы струится дымок. А Макдан стал смотрителем нового маяка, сооруженного по его указаниям из железобетона.
- На всякий случай,- объяснял он.
Новый маяк был готов в ноябре. Однажды поздно вечером я приехал один на берег, остановил машину и смотрел на серые волны, слушал голос нового Ревуна: раз... два... три... четыре раза в минуту, далеко в море, один-одинешенек.
Чудовище?
Оно больше не возвращалось.
- Ушло,- сказал Макдан.- Ушло в Пучину. Узнало, что в этом мире нельзя слишком крепко любить. Ушло вглубь, в Бездну, чтобы ждать еще миллион лет. Бедняга! Все ждать, и ждать, и ждать... Ждать.
Я сидел в машине и слушал. Я не видел ни башни, ни луча над Лоунсам-бэй. Только слушал Ревуна, Ревуна, Ревуна. Казалось, это ревет чудовище.
Мне хотелось сказать что-нибудь, но что?
Читайте cлучайный рассказ!
Комментарии
Написать отзыв
Подписаться на отзывы
Е-mail
Toktvi, 7 декабря 2023
Оду, 14 июля 2023
Ольга, 21 июня 2023
Читала и другие рассказы Рея Бредбери.Очень нравится этот фантаст. У него всегда смысл заключён в нравственном отношении людей к окружающему миру. Бредбери - один из лучших фантастов мира.
Оду, 21 мая 2023
Эльвира, 17 августа 2021
Алиса, 8 июня 2020
Наталия, 21 января 2020
, 20 января 2020
озеро, 23 января 2017
какую-то муть я написал, какие-то осколки, какие-то шарики, может даже корабли.. корабли это шарики? короче муть, еще похуже, чем у этого хорошо пишушего эмоционально, но мало в плане резумительного полезного осадка, автора.
Арнель, 4 февраля 2016
Сильно, трогательно, глубинно написано...и мне кажется, здесь не только боль от одиночества, но и от разочарования...желание встретить такого как ты-родную душу, одну во всей Вселенной, к которой ты так долго шел и найдя, бояться потерять. Но больнее всего понять, что это совсем не та душа, сто ты так долго искал....
Vlad, 29 июля 2015
пожалуйста, пусть это закончится
нина, 5 мая 2015
Anvar, 20 марта 2015
невероятным образом Рэй буквально наполнил свой рассказ одиночеством и тоской до краев. 60 лет назад он создал Ревуна, его читают и восхищаются им до сих пор!
кэтрин, 30 июня 2014
Елена, 8 марта 2014
Николай, 28 февраля 2014
Ольга Ардасенова, 16 января 2014
Ксения, 4 июля 2013
петя петров, 27 июня 2013
а со школьным курсом русского языка вы знакомы?
Wasder, 22 июня 2013
Andrey, 27 марта 2013
Сергей, 22 марта 2013
Сергей, 22 марта 2013
чина, 20 февраля 2013
Виктория, 12 декабря 2012
Дмитрий , 19 ноября 2012
Т.С., 16 октября 2012
Спасибо всем за чудесные и, порой, глубокие коментарии
Полина, 30 августа 2012
Лира , 22 августа 2012
Даша, 14 августа 2012
Илья, 25 июля 2012
Лия, 3 июля 2012
Ком в горле до сих пор не дает проронить ни слова..
потрясающе..
beo, 7 июня 2012
zhenya, 1 июня 2012
Orange, 26 апреля 2012
иришка, 23 апреля 2012
Лада, 15 марта 2012
Lisa, 17 февраля 2012
Бывают дни, когда оно разыгрывается не на шутку. Заполняет собой вселенную. Его ноты звучат во всем окружающем мире. В звуке проезжающих автомобилей, голосах людей, смехе детей и поцелуях влюбленных. И из этих нот сплетается мелодия, грустная, тихая, мелодия боли и безнадежности…
Порой попытки заглушить эту мелодию кажутся удачными. Кажется, что нашлась в мире душа, способная понять эту музыку и откликнуться на нее. О! тогда наступает момент блаженства. На смену реквиему приходит вальс или страстное танго. Кажется, что вселенная решила навсегда избавиться от серых и тусклых цветов. Только яркие краски! Только блестящие поверхности, в каждой из которых можно увидеть свое улыбающееся счастливое отражение.
А потом... Чаще всего попытки заканчиваются провалом. Ведь нет ничего упоительнее, чем самообман. Пока разум наслаждается игрой, пытается поверить в им же придуманный сюжет, одиночество не спит, не умирает, не бьется в судорогах. Оно отдыхает и копит силы. Ждет своего триумфа. И в этот момент безжалостно и неистово обрушивается, рвет, бьет, колет, жжет, режет… и снова небо из чарующего стального становится могильно-серым…
Зачем бороться с ним, если проигрыш неизбежен? может лучше не тешить себя призрачными надеждами на избавление? Тихо плыть в потоке под его мелодию, чтобы больше никогда не злить его, не давать возможности скопить силы на неистовую атаку. Пусть оно каждый день понемногу растрачивает энергию, лишь бы больше никогда не испытать на себе весь его гнев и не биться в агонии, захлебываясь собственными слезами и давясь собственным криком…
Headrock, 16 февраля 2012
Мария, 29 января 2012
ксюша, 29 октября 2011
Анастасия, 10 октября 2011
Eugene, 28 сентября 2011
Как бы от него убежать или предвидеть?
instr, 15 сентября 2011
instr1258@gmail.com
Vecka, 29 августа 2011
Апельсиновая, 4 марта 2011
Блин да...насколько точно.
Jessy, 2 декабря 2010
Это почти невозможно осознать,что миллионы лет оно живёи в одиночестве и,возможно,проживёт ещё столько же,постоянно тоскуя о чём-то...
Полина, 19 августа 2010
"Всегда кто-нибудь любит сильнее, чем любят его. И наступает час, когда тебе хочется уничтожить то, что ты любишь, чтобы оно тебя больше не мучило.".........как точно...слёзы градом катяться,каждый раз когда читаю....просто нет слов....о любви,боли и одиночестве...
Татьяна, 30 июня 2010
Юлия, 10 марта 2010
Карина, 10 января 2010
Ирия, 29 сентября 2009
Это замечательная история
Юля, 12 августа 2009
Иногда этот рассказ помогает мне... Когда мне плохо и грустно, я его читаю и плачу, и мне становится легче=)
Павел, 10 августа 2009
Настя, 10 августа 2009
Марго, 19 июля 2009
Oira666, 24 мая 2009
Да, Кариша, Огромное чудовище, погибающее из-за любви....
Немногие в Этом мире могут позволить своему сердцу открыться настежь, вот поэтому Оно не из этого мира.
Говорят, что Надежда умирает последней, но она умирает больнее всего. Оно убило свою последнюю надежду?
Плакса, 25 декабря 2008
Лилия, 1 декабря 2008
Да,многие писатели пишут об одиночестве, любви,ожидании,надежде...но суметь так зацепить за живое...причём смысл одновременно и понятен и очень глубок...
Отдельное спасибо Льву Жданову,перевод очень близок к оригиналу,Спасибо!!!
Ну а Рей Бредбери-волшебник...
Кариша, 17 ноября 2008
как сильные люди ломаются, потеряв самое дорогое сердцу...
Зинаида, 20 сентября 2008
Николай, 19 сентября 2008
самый бездарный рассказ Бредбери!
Николай, 19 сентября 2008
Оксана, 26 июля 2008
Катюша, 1 июля 2008
Roland, 17 июня 2008
PaHaN, 28 марта 2008
Па Ха, 27 марта 2008
Хром, 27 марта 2008
Kat, 27 марта 2008
это мое состояние в этой жизни... да я согласна с Александрой, что мир прекрасен и я в нем живу, радуюсь и творю...
НО... мое сердце ревет именно так от одиночества, от того что не нашла я еще в этом мире души, которая бы меня поняла, мои порывы, мой ветер, мою сущность...
Alexandra, 2 марта 2008
Хром, 28 февраля 2008
sasha, 30 января 2008
Неля, 29 января 2008
Алена, 27 декабря 2007
Ihor, 21 октября 2007
Nika, 15 августа 2007
и самую суть этой жизни
Коля, 8 августа 2007
Только за все надо платить
Dr. Gonzo, 1 июня 2007
Счастливый трамвай.
Огонь горит ярко. Зола долго сохраняет тепло. Метла с тихим шорохом, опускается на, остывающий метал, тысячи мельчайших пылинок взмывают в воздух и, медленно оседая на потёртой робе, оставляют трудно смываемый след.
Старый дворник, закинув метлу в тележку, поморщившись от щекочущей ноздри пыли, зашёл в трамвай. Трамвай будто бы в ответ грянул Героической Симфонией Бетховена. Музыка ускорялась, колёса набирали обороты.
- Проклятая работа - пробурчал дворник, и, устало опустился на пол. Ветер безжалостно трепал его длинные седые волосы.
Неожиданно колёса заскрипели, трамвай остановился. Дворник привстал и обернулся; на подножку вскочил запыхавшийся человек. Его рот уже было, открылся для радостного восклицания, но так и ничего не произнеся, человек с изумлённым лицом стал оглядываться по сторонам. Двери со скрежетом захлопнулись. Защемив портфель ночного пассажира. Трамвай тронулся.
Дворник отвернулся и с тяжёлым вздохом опустился на пол. Человек медленно подошёл к нему и задал вопрос в пустоту:
- Почему здесь нет сидений…и стёкол?- Пустота хранила молчание. Пассажир протянул руку, чтобы дотронуться до плеча дворника.
- Испачкаешься,- не оборачиваясь, пробормотал дворник.- Можешь присесть на пол, здесь чисто.
Человек отдёрнул руку, но садиться на пол не решился, он встал напротив дворника, медленно покачиваясь в такт трамваю. Трамвай не спеша, бежал по знакомым рельсам: казалось, ему некуда было торопиться.
- Счастливый трамвай - равнодушно заметил дворник. Будто в подтверждение этих слов раздалась звонкая трамвайная трель: верно, дорогу перебежала собака.
- Едете домой, к детям?- нерешительно спросил пассажир, желая заполнить неловкую паузу.
- Какой летний осенний вечер – дворник, очевидно, не был склонен к разговору. Под спадающими на лицо волосами человеку не были видны глаза собеседника.
Трамвай шёл без остановок, но у человека пропало желание узнать, по какому маршруту он идёт.
- Допоздна задержались на работе?- человек счёл лучшим продолжить начатую тему.
- У пепла долгая память. – Ответил дворник - во всяком случае, это показалось человеку ответом.
- А меня дома никто не ждёт, жена бросила, детей у нас не было.
- Подчас жизнь останавливается в необычных местах.- Дворник дал понять, что разговор окончен.
Человеку ничего не оставалось делать, как уставиться в окно.
Его взгляд привлекла дорога: голые деревья, слякоть
- середина весны (отметил про себя человек), никакого асфальта, но главное - не было других рельсов.
- Трамвай не идёт назад – дворник впервые ответил человеку на его вопрос, в этот раз – немой.
Человек впал в оцепенение от завывания одинокого ветра, сливавшегося с монотонным голосом ночного попутчика…
Трамвай тяжко накренился на повороте.
- Всё возвращается на круги своя, ну мне пора.- Дворник поднялся. Человека ужаснул отрешённый взгляд старого незнакомца, он почувствовал, что тонет в пылающей чёрноте его пустых глаз.
Трамвай остановился, дверь открылась, дворник вышел .
У человека появилось необъяснимое желание обернуться, перед трамваем ничего не было видно, он целиком устремил свой взор на кабину, в ней не было света, ему показалось, что там ничего не было… никого не было.
Трамвай не спеша тронулся. Дворник проводил его усталым взглядом…
Огонь горит ярко. Зола долго сохраняет тепло… Одинокая искорка, будто специально упала на волосы дворника, он неприязненно смахнул её, уже обращенную в пепел.
- Проклятая работа.
Опустевший трамвай медленно бежал вперёд под первые минорные ноты Пятой Симфонии Бетховена.
Дворник бросил метлу в тележку и угрюмо поплелся домой. Занимавшаяся заря поглотила дворника и трамвай.
Артур, 13 апреля 2007
Oniscus, 12 января 2007
Он меня сильно зацепил...
Филипп, 21 декабря 2006
Написать отзыв
Подписаться на отзывы
Е-mail
Поставьте сссылку на этот рассказ: http://raybradbury.ru/library/story/51/12/1/
, 12 января 2024